Стальная дуга - Страница 59

— Спасибо Вам, Иосиф Виссарионович, за доброе слово! Спасибо! От всего сердца спасибо!

— Не благодарите, товарищ Столяров. Это я благодарен судьбе, за то что она меня выдвинула в вожди ТАКОГО НАРОДА…

Александр Столяров не знал, что ещё зимой, сразу после окончания Сталинградской Битвы Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел фашистской Германии написал следующие строки:

«… В те тяжёлые дни после окончания боёв за Сталинграду меня состоялся весьма примечательный разговор с Адольфом Гитлером. Он говорил — в присущей ему манере — о Сталине с большим восхищением. Он сказал: на этом примере снова видно, какое значение может иметь один человек для целой нации. Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941–1942 годах, вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твёрдости этого человека, несгибаемая воля и героизм которого призвали и привели народ к продолжению сопротивления. Сталин — это именно тот крупный противник, которого он имеет как в мировоззренческом, так и в военном отношении… Создание Красной Армии — грандиозное дело, а сам Сталин, без сомнения — историческая личность совершенно огромного масштаба».

Так же, с восхищением и уважением вспоминали о нём и Уинстон Черчилль, и Рузвельт, и де Голль. Все, кому довелось общаться с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. За исключением, естественно, тех, кто его ненавидел и оболгал после смерти, хотя ещё в Древнем Риме было сказано: О мёртвых, либо хорошо, либо — ничего…

…Паровоз дал гудок. Зашипел пар, лязгнула разболтанная за годы войны сцепка вагонов. Александр улыбался. Ещё бы! Видел САМОГО, да и возвращался не с пустыми руками — по распоряжению Иосифа Виссарионовича ему были выделены четыре захваченных немецких самоходных орудия. Два «Носорога», один «Медведь», и одна «Штуга» новейшей модификации. Прекрасное пополнение для его части. Особенно «Носороги». Поплыли вначале медленно, а потом всё быстрее и быстрее фронтовые пейзажи за окном: сгоревшие дома, разрушенные заводы и мосты, и могилы… Множество уже начинавших оплывать холмиков со скромными пирамидками, увенчанными звёздочками… Подполковник отвернулся и прошёл в глубь теплушки. Устроился на нарах и задремал…

Глава 34

— У-У-У!!!

Истошно загудел мощный паровоз, подтаскивая небольшой состав из четырёх вагонов к новенькой платформе. С шипением вырвалось облако белоснежного пара. С площадок торопливо соскакивали бойцы охраны, строились по периметру платформы. Блестели в лучах зимнего солнца примкнутые штыки винтовок. Александр стоял во втором кольце оцепления, чуть поодаль, но видел происходящее неплохо. Вот все замерли, наконец. Открылась дверь покатого классного вагона. На перрон шагнул невысокий военный в фуражке, следом блеснуло пенсне второго пассажира, в котором Столяров опознал Берию. И вот показался ОН… Широкоплечий, в простой шинели без погон и такой же фуражке. Что-то бросил военному, тот резко взял старт и унёсся к последнему вагону, нелепо вскидывая коленки, вскоре вернулся, о чём то доложил, и все трое неторопливо двинулись по заснеженной платформе к вокзалу… Возле вытянувшегося по стойке «смирно» Александра Сталин вдруг остановился и взглянул на него:

— Товарищ боец, у вас очень интересные глаза… такие я видел только один раз в жизни… У вас нет родственников? Брата, например?

— Есть, товарищ Сталин! Владимиром зовут. Владимиром Столяровым!

— А, понятно. Вы, значит, младший? Как вас зовут?

— Александр, товарищ Сталин!

— Плохо, Александр Столяров. Очень плохо. Ваш брат уже полковник. Командует целым полком, а вы всё рядовой. Позорите своего брата!

— Товарищ Сталин…

Внезапно шедший позади Иосифа Виссарионовича Берия нагнулся и что-то прошептал ему на ухо. Сталин заметно смутился, затем произнёс:

— Извините, товарищ Столяров, я был не прав. Не знал. Товарищ Власик, пусть товарищ Столяров сопроводит нас. Вы же воевали здесь?

— Так точно, товарищ Сталин. С первого дня.

— Вот и хорошо. Следуйте позади нас. Если что нам будет непонятно — мы спросим. Не забыли ещё город?

— ТАКОЕ — не забудешь, товарищ Сталин…

Тот чуть заметно усмехнулся в усы.

— Такой же точно, как брат. Тоже всё время — товарищ Сталин, товарищ Сталин… Идём, Лаврентий…

Они шли по городу. Молча. Изредка Сталин спрашивал о чём то окружающих, но чаще просто смотрел. На иззубренные остатки стен, на зияющие проломы чудом уцелевших зданий… Он долго стоял возле «Дома Павлова», затем снял фуражку и молча поклонился, после чего процессия двинулась дальше. Столяров шагал позади. Глядя в спину Вождя. Он пытался понять, что думает человек, стоящий во главе страны в самую лихую годину её существования… А Сталин возвращался с конференции в Тегеране. Там в ноябре-декабре он встречался с президентом САСШ Рузвельтом и премьер-министром Британской Империи Черчиллем. Рузвельт по прежнему обещал и юлил, Черчилль — не скрывал своего враждебного отношения к СССР. Переговоры были тяжёлыми. Да ещё эта постоянная угроза фашистской диверсии. Достаточно сказать то, что американец вынужден был поселиться в советском посольстве, что вызвало тихую истерику у сэра Уинстона. Хороши союзники! Именно так. Когда Советский Союз нуждался в сырье, в продовольствии, в военных материалах в предверии решающей битвы летом этого года они полностью прекратили поставки по ленд-лизу, ничем не мотивируя своё решение. Вместо конкретных сроков открытия Второго Фронта — пустая болтовня о послевоенных польских границах. Американцы лезут на Балканы. Правда, Рузвельт предлагает создать после войны нечто вроде Лиги Наций. Называет это Мировой Полицией. Но зачем он пытается пристегнуть к нам Китай? Раздробленный, проворовавшийся, нищий? Да, мы — победим. В этом нет сомнения. Германия нанесла нам огромный, неисчислимы ущерб! Достаточно посмотреть на Сталинград. А сколько таких городов и деревень по всей России? Да везде. Где ступила нога оккупанта — там нет ничего целого… СССР победит. В этом нет сомнения. Да, тяжело, с кровью, но победит. А что — потом? Не зря Черчилль спрашивал Рузвельта о том, что он желает видеть между русскими белыми снегами и меловыми скалами Дувра, получив в ответ «отлично укреплённые позиции». Этим союзникам нужно одно — чтобы и мы, и немцы как можно больше убивали друг друга. Как можно больше разрушали, ломали, уничтожали. А они будут набивать свои карманы. Толстеть и жиреть. Ленинград по — прежнему в блокаде. Там мрут люди. Да, есть дорога, качаем топливо, везём продукты. Но мало, мало! Янки хотят поставить свои войска в Дании, Норвегии, Германии. А ЗАЧЕМ? Ясно же, что освобождать эти страны будет русский солдат. Разве станут американцы воевать с немцами? Нет. Нет. И ещё раз — нет. Просто не смогут. Так почему он, Сталин, должен соглашаться? Почему должен позволить заокеанским ненавистникам коммунизма и первой в мире социалистической страны организовать базы для нового нападения на Советский Союз? Прекрасно понимая, что ВТОРОЙ подобной войны мы не вынесем? А французы? Черчилль хочет уничтожить Францию нашими руками. Он не желает её усиления. А нам, СССР выгодно, чтобы у Империи был противовес на материке. Де Голль нами признан. Это ОЧЕНЬ неприятный сюрприз сэру Уинстону. Как он исходил злобой на конференции… Ничего. Пошипит, да перестанет. Давно бы уж пора понять, что времена Империй ушли. Далеко в прошлое. Он ещё надеется на то, что сильная и могучая Америка бесплатно поможет восстановить Англии её колониальные владения. Наивный дурак! Чтобы янки сделали для кого-нибудь что-то бесплатно? Если только в пропасть связанного столкнуть… Не зря Рузвельт мне доверительно сообщил, что этот жирный осёл со своими непомерными притязаниями его раздражает… И в самой Америке не всё ладно. Достаточно вспомнить их троицу из Госдепартамента: Альфреда Берля, Джимми Данна, Брекнриджа… Не зря Пирсон прямо завил, спасибо их «свободной» прессе: «…хотели бы на самом деле, чтобы Россия подверглась как можно более обильному кровопусканиям — и русские знают это». Проболтался. Высказал в лицо то, что, впрочем, не слишком то и скрывалось… Но Второй Фронт… Без сомнений, они откроют его в следующем